«В начале февраля 40 г., — вспоминал он, — Алданов, никогда ко мне не заходивший, неожиданно пришел, в одиннадцать часов вечера! — и... "Иван Сергеевич, вот, протест наш... вы, конечно, не откажетесь подписать..." Я прочел "протест". Это был протест писателей и вообще выдающихся "имен" — протест против "нападения" России Советской на "героическую Финляндию". Долго сказывать. Я ответил: "нет, не подпишу". Алданов побледнел, выслушав меня, и ушел будто его водой окатили. Ни слова не промолвил. Мои мотивы: "я не могу подписать... не могу... когда Россию все время поливают грязью..." — Вы помните, как писали о России, в те дни, когда Россия будто бы предала "дело свободы и правды"!., когда холодело сердце при чтении этой всеобщей хулы... с Советами мешали и Россию. За это время — в раже — печатали фото с кривых финских ножей, которыми — и как захлебываясь писали! — вспарывали животы русских солдат, калужан, ярославцев, орловцев, московских, рязанских парней! моих кровных!., в такие дни я не мог участвовать в общей вакханалии. — Все мешали с грязью, кровью и злобой... — это был — для мира — выпад злобный против Родины... я не мог — так... В начале февраля "протест" был напечатан в "Последних Новостях" — все, кажется, писатели, дали имена... намечался бывший в Америке Рахманинов, Ростовцев... многие, — часть дала имена свои. А я... я слушал голос сердца... И вот, дня через два-три после напечатания протеста, ко мне пришел А. И. Деникин, в час неурочный, утром, часов в 10. И — "позвольте, Иван Сергеевич, пожать вам руку!" — Я спросил: "почему Вы так торжественно?" — "А потому, что Вас нет под этим гнусным обращением!.. И не только я от себя лично, я... от многих-многих русских честных людей... Вы не поплыли по этой грязи... Вы не в хоре-гвалте хулителей и поносителей России, русских людей... ведь здесь не различают — сознательно! — Советы и Россию! — тут лишь бы порочить и хулить наше!.." Я ему сказал: "что же особенного! разве Вы могли думать, что я в таком, при всей моей отвратности к Советам, смог бы со-участвовать!.." —"Нет, конечно... но... могли заколебаться, как заколебались и — дали свою руку палачам и хулителям!.. — иные..."»
(См. Ильин И.А. Собр. соч., Переписка двух Иванов (1947—1950). М. 2000. С. 141—142)